Et je te le dis, Amérique
Moitié du globe détachée :
Crains de lancer tes nefs de fer
Sur les océans d'impiété.
N'encadre pas de granit tes rivières,
D'un arc de fonte tes semences.
Ce n'est qu'avec les eaux du libre Lagoda
Que l'homme pourra percer l'existence !
N'enfonce pas avec tes mains bleuies
Le plafond des cieux dans le vide !
L'éclat des étoiles lointaines
Ne peut être bâti de clous avides.
Tu ne peux pas, sous la lave d'acier,
Noyer le feu en fermentation.
Je laisserai sur terre les traces
D'une nouvelle Ascension.
Suspendu par les talons aux nuages,
Je les piétinerai comme un cerf ;
Les roues du soleil, de la lune,
Je les enfilerai sur l'axe de la terre.
Je te le dis : ne chante pas de Te Deum
A tes rayons en fil de fer ;
Ils n'illumineront pas le messie,
Brebis qui court sur les monts clairs.
Mais tu voudras, archer dément,
Darder vers son cœur une flèche ...
Alors, de sa fourrure blanche,
Un sang chaud jaillira vers les ténèbres.
Les sabots d'or rouleront en étoiles,
Creusant des sillons dans la nuit,
Et le bas résille noir, comme avant,
Luira sous les aiguilles de la pluie.
Et je viendrai faire tonner
Les roues de lune et de soleil,
Mes cheveux déployés en incendie
Et mon visage caché sous une aile.
Par les oreilles je tirerai les montagnes,
J'arracherai avec des lances l'herbe mauvaise ;
Toutes tes haies, tes palissades,
Je les balaierai du poing, comme une braise.
Les joues noircies de tes champs, avec un soc neuf
Je reviendrai les labourer;
La moisson, au-dessus de ton pays,
Volera comme une pie dorée.
Et tes habitants entendront
Le son neuf des épis ailés,
Et le soleil plantera les perches
De ses rayons dans la vallée.
Des pins nouveaux pourront pousser
Dans la paume des plaines alentour,
Et les printemps jaunes, en écureuils,
Sauteront sur les branches des jours.
Des rivières bleues jailliront
En traversant tous les obstacles,
Et l'aube, abaissant ses paupières,
Y pèchera des poissons d'étoiles.
Je te le dis : le temps viendra
De faire taire foudre et grêle;
Tous les épis de tes grands blés
Troueront le crâne bleu du ciel.
Alors, du haut d'une invisible échelle,
Couvrant de clameurs les champs à la ronde,
Ayant percé du bec le cœur lunaire,
Un coq s'envolera au-dessus du monde.
(in Sergeï Essénine, L'Homme noir, traduit par Henri Abril, Circé, 2005)
3
И тебе говорю, Америка,
Отколотая половина земли, -
Страшись по морям безверия
Железные пускать корабли!
Не отягивай чугунной радугой
Нив и гранитом - рек.
Только водью свободной Ладоги
Просверлит бытие человек!
Не вбивай руками синими
В пустошь потолок небес:
Не построить шляпками гвоздиными
Сияние далеких звезд.
Не залить огневого брожения
Лавой стальной руды.
Нового вознесения
Я оставлю на земле следы.
Пятками с облаков свесюсь,
Прокопытю тучи, как лось;
Колесами солнце и месяц
Надену на земную ось.
Говорю тебе - не пой молебствия
Проволочным твоим лучам.
Не осветят они пришествия,
Бегущего овцой по горам!
Сыщется в тебе стрелок еще
Пустить в его грудь стрелу.
Словно полымя, с белой шерсти его
Брызнет теплая кровь во мглу.
Звездами золотые копытца
Скатятся, взбороздив нощь.
И опять замелькает спицами
Над чулком ее черным дождь.
Возгремлю я тогда колесами
Солнца и луны, как гром;
Как пожар, размечу волосья
И лицо закрою крылом.
За уши встряхну я горы,
Кольями вытяну ковыль.
Все тыны твои, все заборы
Горстью смету, как пыль.
И вспашу я черные щеки
Нив твоих новой сохой;
Золотой пролетит сорокой
Урожай над твоей страной.
Новый он сбросит жителям
Крыл колосистых звон.
И, как жерди златые, вытянет
Солнце лучи на дол.
Новые вырастут сосны
На ладонях твоих полей.
И, как белки, желтые весны
Будут прыгать по сучьям дней.
Синие забрезжут реки,
Просверлив все преграды глыб.
И заря, опуская веки,
Будет звездных ловить в них рыб.
Говорю тебе - будет время,
Отплещут уста громов;
Прободят голубое темя
Колосья твоих хлебов.
И над миром с незримой лестницы,
Оглашая поля и луг,
Проклевавшись из сердца месяца,
Кукарекнув, взлетит петух.
